Ореол смерти [= Последняя жертва; Триумф смерти ] - Нора Робертс

— Итак, трагически оборвалась жизнь знаменитой и замечательной женщины. Женщины твердых принципов, женщины, посвятившей себя служению обществу. Она была убита на улице, на улице нашего с вами города. Сесили Тауэрс и ее дела не будут забыты! Но понесет ли заслуженное наказание убийца? Пока что полиция Нью-Йорка не может ответить на этот вопрос. Лейтенант Ева Даллас, которой поручено расследование, не сообщила ничего утешительного.

На экране появилась фотография Евы, и голос Морса за кадром продолжал:

— Мы связались с ней, но Ева Даллас отказалась давать комментарии по делу. В результате город наполнился слухами. Говорят, что подробности дела не случайно тщательно скрываются…

— Ну какой сукин сын! Какие подробности?! Что скрывается? — Ева стукнула кулаком по подлокотнику кресла, и Галахад благоразумно перебрался на ковер, очевидно, решив, что там безопаснее. — Расследование ведется чуть больше суток.

— Угомонись, — сказал Рорк миролюбиво, но Ева вскочила и как разъяренная тигрица заметалась по комнате.

— …Многие наши известные сограждане были связаны с прокурором Тауэрс. Среди них и непосредственный начальник Даллас, майор Уитни. Недавно майор отказался от должности начальника полиции, так и не дав вразумительного объяснения своему поступку. Старинный и весьма близкий друг погибшей…

— Все! — заорала Ева. — Я этого слизняка по стенке размажу. Где, черт подери, Надин Ферст? Уж лучше она, чем этот мерзавец! У нее хотя бы есть представление о порядочности.

— А может, тебе устроить пресс-конференцию, Ева? И выдать им информацию, которую ты сочтешь нужной.

— Да пошли они все… Слушай, это был репортаж или мнение редакции?

— По-моему, разница невелика. Репортер имеет право высказывать собственное мнение.

— Да знаю я! — Она продолжала ходить по комнате, и полы ее халата развевались, как паруса. — Ему не сойдет с рук намек на то, что мы что-то скрываем! Уитни гордится тем, что в его отделе дела ведутся честно. И твое имя трепать никто не позволит. А все-таки какой мерзавец этот Морс!

— Меня лично он не волнует, Ева. И тебя не должен.

— Он меня не волнует, он меня бесит! — Она закрыла глаза и сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться. И вдруг губы ее расплылись в злорадной улыбке. — Я знаю, как я ему отплачу! — Ева снова открыла глаза. — Интересно, что скажет этот ублюдок, если я свяжусь с Надин Ферст и пообещаю ей эксклюзивное интервью?

— Иди сюда, — сказал Рорк, отставляя чашку.

— Зачем?

— Не спрашивай. — Он сам встал, подошел к ней и, взяв ее лицо в ладони, крепко поцеловал. — Ты сводишь меня с ума.

— То есть ты хочешь сказать, что мой план тебе нравится?

— Мой покойный папаша иногда принимался учить меня жить. «Парень, — говорил он заплетающимся от выпитого языком, — хочешь драться — дерись без правил. И бей всегда ниже пояса». У меня есть предчувствие, что еще до заката ты уделаешь Морса так, что у него яйца будут всмятку.

— Не всмятку, — гордо улыбнулась Ева. — Я их ему напрочь оторву!

Рорк притворно вздрогнул.

— Женщины-злодейки такие сексапильные. Ты, кажется, говорила, что пара часов у тебя есть?

— Уже нет.

— Увы! Проверку придется отложить. — Он достал из кармана дискету. — Возможно, это тебе пригодится.

— А что это?

— Кое-какая информация. О Сесили Тауэрс, о ее бывшем муже, о Хэммете, о «Меркурии».

Ева вцепилась в дискету обеими руками.

— Но я же не просила тебя об этом.

— Не просила. Ты бы, несомненно, и сама получила эту информацию, но я решил сэкономить твое время. Кстати, если тебе нужно мое оборудование — оно к твоим услугам.

Ева поняла, что он говорит о незарегистрированном оборудовании, о существовании которого не подозревало даже ведомство компьютерной охраны.

— Пока что я предпочла бы действовать по официальным каналам.

— Как тебе будет угодно. Но если передумаешь, когда меня не будет, знай, что Соммерсет уже предупрежден о том, что у тебя есть доступ.

— Соммерсет был бы счастлив узнать, что у меня имеется доступ в ад, — буркнула Ева.

— Извини?

— Ничего, это я так. Мне надо переодеться. — Она пошла к двери, потом вдруг обернулась. — Рорк, ты не думай, я много размышляю об этом.

— О чем?

— О том, как ты ко мне относишься.

— Тут и размышлять нечего, — усмехнулся он.

Ева даром времени не теряла. Оказавшись в кабинете, она первым делом разыскала Надин Ферст. В студии ей сообщили, что Надин объезжает исправительные колонии — делает репортаж о пенитенциарных реформах. Услышав по телефону заспанный голос Надин, Ева сообразила, что не учла разницы во времени.

— Даллас! — сказала Надин хрипло. — Господи, да здесь же сейчас глубокая ночь.

— Извините. Но вы, надеюсь, уже проснулись?

— Проснулась, исполненная ненависти к вам!

— Вы там получаете новости?

— Вообще-то да, но я была немного занята, — насмешливо улыбнулась Надин. — Подождите секунду, я возьму сигарету.

— И давно вы стали курить?

— Здесь любой закурит, — сказала Надин, затягиваясь. — Это крысиная нора! Но купить можно все, что угодно: сигареты, химию… А какая здесь медицина! Просто девятнадцатый век какой-то. К тому же ни малейших развлечений…

— А к убийцам относятся как к преступникам, — продолжила Ева. — У меня просто сердце разрывается от жалости.

— Да вы не можете себе представить, что здесь творится! Во всей колонии нет места, где можно прилично поесть, — пожаловалась Надин. — Ладно, что вам надо?

— Хочу вас порадовать, Надин. Вы когда возвращаетесь?

— Это зависит от разных причин. — Надин наконец проснулась окончательно. — У вас есть что-то для меня?

— Чуть больше суток назад была убита прокурор Сесили Тауэрс. Ей перерезали горло. Тело было обнаружено на тротуаре на Сто сорок четвертой улице, между Девятой и Десятой авеню.

— Тауэрс?! Боже милостивый! Она давала мне интервью несколько месяцев назад, после дела Дебласс. Ограбление?

— Нет. Драгоценности и бумажник с деньгами остались при ней. А там такой райончик, что грабитель с нее даже туфли бы снял.

— Черт! — Надин на секунду прикрыла глаза. — Потрясающая была женщина. Расследование поручено вам?

— Угадали.

— Понятно. — Надин задумалась. — Так почему же следователь, ведущий столь важное дело, обращается ко мне?

— Потому что ваш знаменитый коллега Морс уже все жилы из меня вытянул.